Борис Козлов

РОДЖЕР МАХОРКИН И НЕВИДИМЫЙ ГИТАРИСТ

Когда хорошему человеку плохо с утра - это блюз...

Роджера Махоркина, бывше­го сотрудника санэпидемстан­ции, а ныне человека широких взглядов, обуревал хард-рок.

Невидимый Гитарист брал невообразимые рифы на тонких струнах хрупкой души Махорки­на. Вот он скользнул вниз по гри­фу к 12-ому ладу, потом обрат­но, еще раз вниз - Роджер упал. Дыхание остановилось. В полной тишине сердце-метроном шест­надцатыми долями отстучало несколько тактов, Роджер уло­вил классический звук лопнув­шей струны. Пауза. Раз, два, три, четыре - Гитарист скользнул по струнам, дыхание перешло в по­ложение "Оn", жизнь продол­жается. Невидимый заиграл гаммы – значит, сейчас войдет жена.

"Ватерлоу" - так жена назы­вала Махоркина. Она была хоро­ша собой и любила дифтонги. В ответ Роджер называл ее... Уга­дали? Нет, не "Святая Елена", для этого он был слишком самоу­верен, - он именовал ее "Эльба", а иногда "Битва трех императо­ров", подразумевая себя, соседа Эгиста из 14-ой квартиры и ми­фического "прекрасного челове­ка из южного города, который единственный понимает ее" и к которому она периодически уез­жала, добираясь, впрочем, лишь до квартиры напротив, где жила ее подружка по детсаду.

Она вошла, заполнив собою все, и... мужчины меня поймут, а женщины вряд ли, если я скажу, что Роджеру стало не по себе, даже Невидимый Гитарист струхнул и ослабил хватку гри­фа, - так неестественна была она в своем смирении. На потолке высветилось созвездие Гончих Псов, а в глазах ее что-то подоз­рительно мерцало: то ли гроза, то ли эхо...

Описывать дальнейшую беседу так же бессмысленно, как понять логику Катерины из пье­сы то ли "Гроза", то ли "Эхо", ска­жу лишь, что после ухода жены в комнате долго держался запах серы, а тени в углах разбрелись только к завтрашнему утру. Итак, Роджер остался один, и, как подсказывал опыт, до вечера.

Внезапно тишина стала ося­заемой, а ветер хрупким, сквозь проблески сознания Роджер по­чувствовал Присутствие. Обрет­шим плотность туманом предстал перед Махоркиным Невидимый Гитарист. Лицо его выражало то ли эхо, то ли "Грозу". Роджер не испугался, хотя мысль такая была, лицо его сменилось на крик, но Гитарист слабо разбирался в живописи и Мунка не признал.

"Здравствуйте, прошу садить­ся", - сказал Невидимый.

"Спасибо, я постою", - выда­вил Махоркин басом.

"Чай, кофе?" - спросил Гита­рист.

"Если можно, молока", - поп­росил Махоркин.

"Ну вот, а теперь он разгова­ривает сам с собой", - она подс­лушивала за дверью.

Невидимый сверкнул полиро­ванной декой и взял аккорд. "Ко­да", - понял Роджер Махоркин.

Вверх ::: Борис Козлов