Кира Извекова

ЧИТАЯ МАЦУО БАСЁ

Прости меня, мудрейший Басё.
Я не плыву смотреть на вишню.
И слива розовою веткой
Напрасно машет впереди.

Прости меня, мудрейший Басё.
Трёхдневный месяц сел на крышу.
Ты ищешь для него сравненье -
По мне - хоть сгинь он, пропади.

У Басё вышло всё как надо.
Его стихи на сны похожи.
В них бурей смяты хризантемы,
И жалобно кричит бекас.

Прости меня, мудрейший Басё.
Твоё трёхстишье не поможет.
Одно лицо всегда я вижу
На каждой строчке сорок раз.



СМЕЩЕНИЕ

*
Однажды сказали мне прямо в глаза,
Что я прохожу, как проходит гроза.
Смещаюсь куда-то за край, за багет,
И - смотришь - меня уже в фокусе нет.

Ты тоже проходишь, как эта сирень.
Она отцвела. Так проходит мигрень.
Так письма теряются и адреса,
Улыбки, намёки, звонки и глаза.

Они повисят, как огни от лампад,
И синим бенгальским фонтаном сгорят.
И поле лиловый забьёт иван-чай.
Ты тоже проходишь, смещаясь за край.

**
Нет, ты не проходишь, смещаясь за край.
Тебя поднимает в соцветиях май.
Поют тебя птицы, срываясь с орбит.
И небо глазами твоими глядит.

Намёк твой в испорченных спрятан часах,
Улыбки шутя развернулись в мостах.
И в нервных сигналах застрявших машин
Звонков твоих жар, прогоняющий сплин.

А ночью на крыше в обнимку с трубой
Смотрю я, как звёзды струятся тобой.
И душу твою познаю я как свет.
Но я прохожу. Меня в фокусе нет.



ДЕМОНЫ РАЙСКИХ КУЩ

Губы кусают демоны.
Демоны райских кущ.
Только что были. Где они?
Их затеняет плющ.
Демоны светлоокие
Знают, кого прельщать.
Робость сжигает щёки им
В гладкой листве плюща.
Только что был - и нет его,
Скрылся за ширмой куп.
Слаще плода запретного
Соль с накусанных губ.



БЕЗВРЕМЕННИК

Время не растёт, а убывает.
Есть цветок. Он время убивает.

У него не пестики-тычинки -
Шестерёнки, анкеры, пружинки.

У него не листья-стебельки -
Стрелки с циферблатом, ремешки.

На полях забвенья круглый год
Золотой безвременник цветёт.

И звенит бессчётно репетир:
Тянет время маленький вампир.

И питает корни ручеёк -
Слёзы тех, кто разлюбить не смог.


Я не профессор, только гид.



В МАСТЕРСКОЙ

Халат повесился. Не понял шутки.
Уткнувшись в тряпку, плачет карандаш.
И сохнет от любви сырой пейзаж.
И ватман смят тоской вторые сутки.

Свернулся тюбик  цинковой улиткой:
Он из себя выдавливал раба.
Вздыхает кисть -- злосчастная судьба:
Нырять в стакан с какой-то дрянью жидкой.

А рядом - всё честь честью, по закону:
Шум, смех, веселье.Заключают брак
Ультрамарин и свеженький крапплак.
И скипидар воняет Мендельсоном.




	* * *

Бывает, ничего объяснить нельзя.
Бывает, ты сжимаешь в руке ферзя.
На окошке сидишь ты, спиной к заре.
Не глядишь на дворников  во дворе.

Бывает, ничего объяснить нельзя.
Бывает, смыслы падают вниз скользя.
Ты морзянку стучишь - две точки, тире.
Чёрных пешек выстраиваешь в каре.

Бывает, ничего совсем нельзя объяснить.
Бывает,ты спускаешся вниз по двору бродить.
Я сижу на окошке, спиной к заре.
Не гляжу на дворников во дворе.



ЛЕТО УМИРАЮЩЕЕ

Лето, в сущности, опочило.
Вянет сабельник луговой.
Тянет с улицы мертвечиной
И отжившей свой век травой.

Хочешь -  вылущи из семянки
На ладонь все летнее зло.
Вот они, эти  дни-обманки,
Их слезами заволокло.

Почему мне день этот длинный
Рубит сабельник на куски?
Почему на своей куртине
Я лущу семена тоски?

Почему я  живу упорно
После смерти, как все вокруг?
Почему по весне покорно
Воссияет цветами луг?



ПОРАЖЕНИЕ СВЕТА

	1

Впервые за много дней 
Небо очистилось.
Но свет на сегодня 
Уже побеждён.
Те, с кем мне хочется
Поговорить,
Далеко и близко, н
Но не здесь.
Здесь только музыка, 
Дитя своего века.
А ещё портрет
Шарля де Солье сьера де Моретт.
Золотисто-седая борода
И бестрепетность.
Рукой в серой перчатке
Он сжимает сразу
кинжал и шпагу.
Одной левой.
Сразу. 
Кинжал и шпагу.
Бесформенная материя
Растеклась повсюду.
И нет руки,
Способной замесить
Это тесто.
Левой руки
Шарля де Солье сьера де Моретт.

	2

Тех, с кем мне
Хочется поговорить,
Всего трое или четверо.
Они далеко и близко.
Но не здесь.
Они не знакомы
Друг с другом.
Но все знают меня.
Я узел, связующий
Эти нити.
Несплетаемые.
Страшно их представить
Живьём
В одной комнате.
Я пробую говорить с ними
И без них.
- Вы знаете, я все еще
Вру, - говорю я одному.
- Это-то мне в вас и нравится, -
Отвечает он.
- Эй, не смотри на жизнь
Мрачно, - говорит мне другой
И улыбается криво.
А третий ни о чём меня
Не спрашивает,
Зато знает все ответы,
Как догонские старцы.
И когда наконец
Позвонит четвёртый,
Я не сниму трубку.
Какой разговор может быть
По телефону?

	3

На дне каждого океана
Есть затонувший город.
Квартира моя не пуста.
Меня ждут в ней вещи.
Затонувшие вещи.
Я тоже затону
Вместе с ними.
Буду бродить
По дну комнат.
Как оброс мидиями стол!
Диван расцвёл кораллом.
Мутно светит лампа -
Враждебный батискаф.
Поражение света.
Трудно представить,
Что здесь тоже когда-то
Была жизнь



ДОМ

Все больше комнат для меня не тайна.
Я в этом доме вовсе не случайно.
Я здесь гощу уже который год.

Скрипит паркетом штучным анфилада.
И пахнет жизнью старого уклада.
И за окном все время снег идет.

И каждый вечер вечная кантата
Поется здесь негромко, но крылато.
И в такт поющим фыркает сова.

Играет блик на пыльной полировке.
И палец чертит, робкий и неловкий,
Заветный вечный вензель "М+А".

Полночи пролетает в разговорах.
Невнятных, быстрых, как мышиный шорох.
Не все сказали - ничего, потом...



КАРУСЕЛЬ В АДУ

Тридцать семь и семь. Ну, еще!
Тридцать восемь и пять. Ах, сладко!
Спотыкаясь, бегут лошадки.
Раскалилось мое плечо.

- Вы маслины любите? - Да.
То есть нет... - А каштаны? С пылу?
Улыбаетесь. Как вы милы.
Так милы, что просто беда.

Тридцать восемь и семь. Свинец.
Видно, скоро золотом станет.
И монетный двор начеканит
Профиль ваш на фоне сердец...

Почему... Я когда в бреду...
Вы всегда тут как тут... украдкой?
Мы катаемся на лошадках.
Карусель у чертей в аду?

Эй, ау, вас нет иль вы есть?
Львы во сне и лошадок жалко...
Беглый оттиск ладони жаркой.
Все. Испарина. Тридцать шесть.



ИЗ ЦИКЛА ПИЛИГРИМ
            
Что я могу? В параллельных потоках
Струнами струи. Ожог плавника.
Ножницы света - захлеб маяка?
Или разряд симпатических токов?

Что я могу? В колоннаде жестокой
Пытка сближенья. обман кривизны.
Кто вы? Откуда? Кому вы нужны?
Двери - на выход - раскрыты широко.

Что я могу? В закипающих строках
Слёзы. Ты слышишь меня, пилигрим?
Слёзы твои, что текут по моим
Бледным щекам в параллельных потоках.

Что я могу?